Недавно вспомнилось следующее: мне лет шесть. Или семь. Мы — в гостях у бабушки в Вильнюсе. К бабушке пришла подруга-полька. Пани Оля. Я сначала радуюсь: гости, значит, скоро сядем чай пить с чем-нибудь вкусным. Но все садятся играть в карты. Без меня, ибо это не подкидной дурак, это — преферанс. В преферанс я и по сей день не знаю, как играют. А они играют: бабушка, пани Оля, Владимир Семенович, и дядя. Дядя звонко шлепает картами. Больше никто так не делает. Владимир Семенович очень серьезный. "Ну кто так играет?!" — это он бабушке время от времени. Хуже всего, что моя мама к ним присоединилась. Я сижу на диване. Час прошел. Они начинают снова и снова. Лица — как будто вопросы чьей-то жизни решают. Я многозначительно смотрю на каждого из домашних. На маму особенно. Не тут-то было. Наконец-то перерыв. Кто-то выходит. "А!, — восклицает пани Оля, — я — пас!" Смотрит на меня. Я уже истомилась сидеть на диване. И вижу, что у нее слезы в глазах. Я тогда не уверена была в том, что такое этот самый пас. Но слезы у нее настоящие. Не такие, как от обиды, а когда видишь что-то красивое, и тебя это очень трогает, или фильм, или книга — вот такие. Я очень удивляюсь, что это бывает от игры в карты. А она качает головой, смотрит на меня и повторяет сквозь эти слезы: "Я — пас, Катенька, я — пас."