Дней десять назад приходили гости, старые друзья Брюно. Чета пенсионеров. Поблизости от их дома собираются строить социальное жилье. Они не очень довольны. Удивлялись, что их не опросили, не провели то есть опрос всех соседей. Ну меня-то это абсолютно не удивило: всех опроси -- а они, как водится, против -- и ничего вообще не построишь.

Меж тем я знала и знаю людей, которые живут именно в социальном жилье. Один -- после потери работы. Другой -- после развода. А третий -- это один из многочисленных друзей Брюно.

Он работал в сфере общественного питания. То ли на почве стресса, то ли еще чего-то случилась у него депрессия. Тянулась, тянулась -- и он повесился. Суицид этот не вышел успешным, год после этого он лечился в психиатрической больнице. Последовал развод, объявление его недееспособным и опасным для детей, дом жена продала официально за малые деньги. Вроде через подругу-адвоката устроила так, что большая часть реальной суммы была передана неофициально, чтоб с ним не делиться. Малоприятная история, но не в этом суть. А в том, что с такими обстоятельствами никто не хочет сдавать тебе жилье. Даже если пособие получаешь по безработице и имеешь право на добавку для оплаты жилья.

Вот наши хозяева, например, требуют предъявить постоянный рабочий контракт. У Брюно, кстати, не постоянный, а возобновляемые временные.
-- Как же они тебе сдали? -- спросила я.
-- Они знают меня с 14-ти лет.

Но у друга этого вот нет, очевидно, знакомых владельцев недвижимости, которые бы знали его давно и сдали ему квартиру несмотря ни на что. И он живет в социальном жилье. Кстати, уже работает.

Упасть гораздо легче, чем кажется.

И, слушая их, я невольно вспомнила рассказ Солженицына "Мы-то не умрем". Как же они уверены, что ни с ними (ну с ними-то ладно), ни с их детьми, ни с внуками никогда ничего не произойдет такого, что пошатнуло бы их защищенность.